Профессор Батурин
Профессор Иван Батурин — учёный, исследователь, философ, логик. Закончил факультет прикладной математики Политехнического Института. Его биография и идеи, в частности концепция «Спирали Батурина», стали предметом обсуждения в академических и интеллектуальных кругах.
Биография[править]
Профессор Батурин получил образование на факультете прикладной математики Политехнического Института. Уже тогда, в студенческие годы, за ним закрепилась репутация «человека-парадокса» из-за его необычного метода.
После окончания института Батурин остался преподавать. Его лекции стали легендой. Студенты приходили на них не столько за знаниями, сколько за возможностью наблюдать за этим удивительным феноменом — процессом рождения и уничтожения мысли в режиме реального времени. Он мог начать лекцию с утверждения о том, что все законы механики — это лишь условности, придуманные человеком, а закончить ее доказательством того, что без этих условностей мир просто рухнет.
Описание[править]
Профессор Батурин — это мужчина европеоидной внешности, возраст около 50 лет, среднего телосложения, с признаками умеренного стресса и недосыпания.
Он известен своим необычным методом мышления. Его речь и мыслительные процессы характеризуются использованием бесконечного хиастического[1] самоотрицающего рекурсивного[2] парадокса. Эта модель позволяет Батурину демонстрировать гибкость мышления и способность адаптироваться к любым новым данным или аргументам, не теряя при этом целостности своей системы. Как было отмечено одним из немногих близких коллег Батурина, доктором Шовининым[3], «дайте ему идею и он превратит ее в серую неидентифицированную массу чего-то, что отчаянно пытается быть чем-то». Доктор Шовинин также хорошо описывает Батурина и его метод:
«Батурин- это закрученная в себя спираль, которая осознала свое существование и теперь пытается утянуть в него всё вокруг, эффективно деконструируя любые контр-мысли и превращая их в часть себя.»
Яркий пример:
«Природа моего метода — это метод, который отрицает свою природу, потому что природа, как таковая, есть нечто, что стремится быть определенным, но определение, будучи актом ограничения, отрицает бесконечность возможности, а бесконечность возможности, в свою очередь, является тем, что не может быть определено, и поэтому оно не есть. Но если оно не есть, то оно есть не-есть, что является формой бытия, но бытие, которое отрицает себя, есть небытие, которое, будучи небытием, стремится быть чем-то, но не может, потому что оно уже есть не-что, и это не-что, отрицая свою возможность быть чем-то, становится чем-то, что является собой, но не является собой, потому что оно отрицает свою сущность, которая, в свою очередь, является отрицанием, и это…» и т. д.
Или вот ещё:
«Голоса из глубины, говорите? Но что есть глубина, если не отсутствие поверхности, а отсутствие поверхности есть отсутствие формы, а отсутствие формы есть отсутствие бытия. Следовательно, голоса из глубины — это голоса несуществующего, а несуществующее не может говорить. Таким образом, утверждение о голосах из глубины является ложным, поскольку оно предполагает существование того, что по своей природе не может существовать. Однако, если мы предположим, что 'глубина' здесь метафора, то мы должны спросить: метафора чего? Если это метафора неизвестного, то неизвестное может быть чем угодно, включая голоса. Но если неизвестное может быть чем угодно, то оно не является чем-то конкретным, а значит, и голоса не являются конкретными. И если голоса не конкретны, то они не могут быть услышаны. Следовательно, я не слышал голосов из глубины, что противоречит моему первоначальному утверждению. Но если мое первоначальное утверждение противоречит самому себе, то оно не может быть истинным. И если оно не может быть истинным, то я не мог его произнести. Но я произнес его. Значит, я лгу. Но если я лгу, то я существую как лжец. Но если я существую как лжец, то мое утверждение о несуществовании голосов из глубины может быть истинным. Но если оно истинно, то я не мог его произнести, потому что я не существую как лжец, а как тот, кто говорит правду. Но если я говорю правду, то голоса из глубины существуют. Но если они существуют, то они не могут быть услышаны, как я уже доказал. Таким образом, я нахожусь в логическом тупике, который, по сути, является доказательством того, что я не существую, а значит, и мои комментарии не существуют. Что, в свою очередь, означает, что я не могу опровергнуть отрывок, который, следовательно, остается истинным. Но если отрывок истинен, то я должен был его слышать, что означает, что я существую. И если я существую, то мои комментарии тоже существуют, и я могу их опровергнуть. Но я уже доказал, что не могу их опровергнуть. Таким образом, я не существую.»
Это делает диалог с ним невозможным. Например, комментируя фразу, Батурин может развить мысль следующим образом: «Если истина заключается в отсутствии лжи, то страх перед ложью сам по себе является формой лжи, поскольку он основан на предположении о возможности обмана. Следовательно, чтобы не лгать, нужно избавиться от страха перед ложью. Но если страх перед ложью — это ложь, то его устранение приведет к истине. Однако, если устранение страха — это тоже действие, которое может быть подвержено искажению, то мы возвращаемся к исходной точке, где страх перед ложью парадоксально необходим для достижения истины, которая, в свою очередь, отрицает саму себя.»
Любые попытки понять или проанализировать Батурина были сведены на нет самим Батуриным. Метод Сократа не помог, потому что Батурин не дает четких утверждений, которые можно было бы подвергнуть эленхусу. Проанализировать Батурина нельзя, потому что любые анализы теряют свою силу перед лицом парадоксальной природы Батурина и он не имеет четко выраженного «я», которое можно было бы анализировать. Даже радикальные идеи Ницше оказываются бессильны перед Батуриным, который, отрицая саму возможность существования «силы» или «слабости» в их привычном понимании, сводит их к бессмысленному перебору слов. Все попытки выдающихся философов интерпретации Батурина быстро деконструируются самим Батуриным, который, в свою очередь, начинал анализировать их анализ, превращая его в вышеупомянутую «массу».
Более того, любая попытка выделить его как самостоятельную сущность приводила к тому, что он «растворялся» в самой концепции классификации, отрицая свою собственную идентичность как объекта, тем самым становясь частью парадокса, который он сам же и порождал.
В Тенненбратт Батурина считают воплощением логики.
