Референдум о независимости Каталонии 2017 года
Референдум о независимости Каталонии 2017 года (он же 1-O, он же Всекаталонский фестиваль перемоги с резиновыми пулями, он же День, когда хипстеры встретились с дубинками) — эпических масштабов драма и срач, разыгравшийся 1 октября 2017 года, в ходе которого хитрожопые каталонские сепаратисты попытались косплеить Майдан в отдельно взятом испанском регионе, а суровое мадридское правительство ответило косплеем разгона митинга на Болотной, но с кастаньетами и паэльей. Событие, в котором прекрасно было всё: отчаянные домохозяйки, прячущие урны для голосования от Гражданской гвардии, президент-хипстер с прической солиста эмо-группы, бежавший в багажнике в Брюссель, и, конечно же, вездесущая рука Кремля, которая, по мнению самых честных СМИ, в очередной раз победила. В итоге Каталония так и не стала незалежной, зато обеспечила Евросовок лулзами на годы вперед, а политаналитиков — хлебом и работой.
Предыстория. Почему Каталония не Цеевропа, а Мадрид не Мордор[править]
Чтобы понять всю глубину шизофрении, творившейся в 2017-м, нужно намотать на ус одну простую вещь: каталонцы считают себя не просто испанцами с другим диалектом, а отдельной, уникальной и вечно обиженной нацией. И, как у любой уважающей себя обиженной нации, у них есть своя версия истории, которая разительно отличается от той, что преподают в унылом Мадриде.
В незапамятные времена, когда по Европе еще бегали готы, а не туристы в шортах, на северо-востоке Пиренейского полуострова образовалось нечто под названием Барселонское графство. Местные графы были ребятами ушлыми и, в отличие от остальной Испании, которую веками топтали мавры, довольно быстро от них открестились при помощи франков. Уже к концу X века они послали своих франкских покровителей куда подальше и зажили своей, независимой жизнью. У них были свои законы (Usatges), свой парламент (Corts Catalanes), своя мова и свой флот, который кошмарил всё Средиземноморье. Каталония, по сути, была морской торговой империей, эдакой средневековой Венецией с хамоном.
Мы — нация. Мы решаем.
— Лозунг, который объясняет примерно всё
Все изменилось, когда в результате хитрых династических браков Каталония оказалась в унии с соседним королевством Арагон, а затем и вся эта конструкция влилась в состав объединенной Испании. Hola, Madrid! Каталонцы, конечно, выторговали себе кучу привилегий и автономию, но осадочек, как говорится, остался. Они из владык морей превратились в провинцию, пусть и богатую. А потом пришли Бурбоны, и в 1714 году после очередного общеевропейского махача всю эту лавочку с автономией прикрыли. Дата 11 сентября 1714 года, день падения Барселоны, до сих пор отмечается как Национальный день Каталонии — день скорби, унижения, вселенской зрады и обещаний когда-нибудь всем отомстить.
Весь XIX век прошел под знаком Renaixença — культурного возрождения. Местные интеллигенты внезапно вспомнили, что у них есть своя мова, которая не просто испанский с акцентом, а вполне себе самостоятельная, и начали строчить на ней стихи и исторические трактаты. Именно тогда и родился главный мем — Catalunya no és Espanya (Каталония — не Испания). Эту идею с радостью подхватила местная буржуазия. Каталония была самым промышленно развитым регионом страны, эдаким испанским Донбассом и Силиконовой долиной в одном флаконе, и местные фабриканты быстро смекнули, что профитнее не делиться с нищебродским аграрным Мадридом. Так появился знаменитый лозунг Madrid ens roba (Мадрид нас грабит), который до сих пор является альфой и омегой любого каталонского сепаратиста, аналог бессмертного Хватит кормить Москву/Киев/Вашингтон!.
XX век добавил драмы. Были и короткие периоды автономии, и даже провозглашение республики, но потом пришел Франко и закрутил гайки так, что резьба сорвалась. Каудильо ненавидел сепаратистов лютой ненавистью, поэтому каталонский язык был запрещен, автономия ликвидирована, а президент Женералитата (местного правительства) Луис Компанис был расстрелян. После смерти диктатора в 1975-м автономию вернули, язык разрешили, но застарелые обиды и экономические претензии никуда не делись. Они лишь ждали своего часа, чтобы взорваться феерическим фейерверком.
Разбег. Майдан на минималках[править]
К началу 2010-х годов пазл окончательно сложился. Мировой экономический кризис 2008 года больно ударил по Испании, и Мадрид, естественно, начал проводить политику жесткой экономии, выкачивая еще больше денег из богатой Каталонии. Лозунг Мадрид нас грабит! заиграл новыми красками. В 2010 году Конституционный суд Испании к тому же кастрировал новый, расширенный статут автономии, который каталонцы с трудом приняли на референдуме в 2006-м. Убрали самое вкусное — упоминание о Каталонии как о нации и фискальные преференции. Это стало последней каплей.
На сцену вышел Артур Мас, тогдашний глава Женералитата, который решил оседлать волну народного гнева. В 2014 году он провел опрос о независимости, который, разумеется, Мадрид тут же объявил незаконным. Явка была низкой, но 80 % пришедших сказали Sí. Этого было мало для реальных шагов, но достаточно, чтобы сепаратисты почувствовали запах перемоги.
К 2017 году градус неадеквата достиг критической отметки. Правительство Каталонии возглавил Карлес Пучдемон — бывший журналист и мэр Жироны с характерной прической, всем своим видом символизировавший поколение обиженных миллениалов. В отличие от осторожного Маса, Пучдемон и его коалиция, куда входили как правые националисты, так и левые анархо-синдикалисты с антиглобалистами (гремучая смесь, способная вызвать когнитивный диссонанс у любого здравомыслящего человека), решили идти до конца. В июне 2017 года они анонсировали настоящий, обязательный к исполнению референдум. Вопрос был сформулирован предельно просто и с явной провокацией:
Хотите ли вы, чтобы Каталония была независимым государством в форме республики?
Формулировка про республику была прямым плевком в сторону испанской монархии. Мадрид предсказуемо встал на дыбы. Премьер-министр Испании Мариано Рахой, унылый и лишенный харизмы консерватор, чье лицо выражало вечную усталость от всего происходящего, заявил, что никакого референдума не будет. Конституционный суд тут же поддакнул, признав все готовящиеся акты незаконными.
Но каталонское правительство это не остановило. 6 сентября 2017 года, в ходе феерического цирка в каталонском парламенте, закон о референдуме был принят. Оппозиционные депутаты, размахивая испанскими флагами и крича про государственный переворот, покинули зал, а сепаратистское большинство, наплевав на все процедуры в стиле украинской Рады, проголосовало за. На следующий день они приняли еще один гениальный документ — Закон о правовом переходном периоде, который должен был превратить Каталонию в независимое государство сразу после оглашения результатов. По сути, это была конституция еще не существующей страны, написанная на коленке за пару вечеров. Сцена для драмы была готова.
1 октября. Фестиваль резиновых дубинок и демократии[править]
День референдума, 1 октября 2017 года, вошел в историю как наглядное пособие по тому, как не надо решать политические кризисы. Это был сюрреалистический спектакль, где обе стороны вели себя как сферические идиоты в вакууме.
Утро. За несколько дней до часа X Мадрид перебросил в Каталонию тысячи бойцов Гражданской гвардии и Национальной полиции, разместив их на круизных лайнерах в порту Барселоны (что само по себе породило мем про кораблики с Пиолином, так как один из лайнеров был украшен изображениями мультяшных персонажей Looney Tunes). Их задачей было не допустить голосования: изымать урны, бюллетени и закрывать участки.
Каталонские же активисты проявили чудеса партизанской смекалки. Урны для голосования, сделанные из белого китайского пластика, тайно развозились по всей стране и прятались в самых неожиданных местах — от церковных алтарей до багажников частных автомобилей. Чтобы полиция не смогла опечатать избирательные участки, которые в основном располагались в школах, местные жители организовали пижамные вечеринки и осенние фестивали: родители с детьми ночевали в спортзалах, играли в настольные игры и пели песни, физически блокируя входы. Прямо как на Майдане, только без покрышек и коктейлей Молотова.
В 5 утра 1-го октября испанская полиция начала действовать. И действовала она с изяществом носорога в посудной лавке. В ход пошли дубинки, резиновые пули и слезоточивый газ. Кадры, где здоровенные гвардейцы в полной амуниции выламывают двери школ, тащат за волосы женщин и избивают пенсионеров, пытающихся проголосовать, облетели весь мир. Онижедети вопили на всех углах. Это был грандиозный подарок для сепаратистской пропаганды. Пучдемон и его команда не могли и мечтать о лучшей картинке: мирные европейские граждане против кровавых карателей Франко.
Насилие не будет оправдано никогда. Это позор для Европы.
— Ада Колау, мэр Барселоны, не сепаратистка, но и не идиотка
День. Само голосование превратилось в анархический балаган. Поскольку центральная избирательная комиссия была распущена под угрозой штрафов, а доступ к официальным спискам избирателей заблокирован, каталонское правительство за час до открытия участков объявило о введении универсального ценза. Это означало, что любой гражданин мог проголосовать на любом участке, просто показав паспорт. Можно было печатать бюллетени на домашнем принтере, а урны для голосования выглядели как пластиковые контейнеры из IKEA. Теоретически, один и тот же человек мог проголосовать несколько раз, и многие тролли этим воспользовались, публикуя в соцсетях фотоотчеты о своих электоральных турах.
Реакция местной каталонской полиции, Mossos d’Esquadra, была предсказуемо саботажной. Получив приказ из Мадрида закрывать участки, они в основном имитировали бурную деятельность, составляя протоколы и пассивно наблюдая за происходящим. В некоторых местах они даже вступали в перепалки с Гражданской гвардией, защищая голосующих.
Вечер. К концу дня картина была следующая: Мадрид показал себя брутальным и неэффективным, закрыв лишь несколько сотен из более чем двух тысяч участков, но при этом создав образ мучеников для сепаратистов. Каталонцы же провели нечто, что с натяжкой можно было назвать референдумом, но с точки зрения легитимности это был полный провал.
Итоги, объявленные Женералитатом, были предсказуемы: явка 43 %, из которых 90,18 % проголосовали за независимость. Over 9000! — сказали бы на Лурке. Естественно, противники независимости на этот цирк просто не пошли, поэтому результат отражал мнение лишь самой активной и мотивированной части населения.
Последствия. Незалежность, зрада и тур в Брюссель[править]
То, что началось после референдума, было еще большим фарсом. 10 октября Карлес Пучдемон выступил в парламенте Каталонии с исторической речью. Весь мир затаил дыхание в ожидании провозглашения новой европейской страны. И Пучдемон не подвел. Он произнес пламенную речь, в конце которой заявил:
Я принимаю мандат народа на то, чтобы Каталония стала независимым государством в форме республики.
Зал взорвался аплодисментами. Перемога! Но не успели они стихнуть, как Пучдемон добавил:
…и я предлагаю парламенту приостановить действие этой декларации независимости, чтобы в ближайшие недели начать диалог [с Мадридом].
Наступила гробовая тишина. Зрада! Никто ничего не понял. Это была так называемая независимость на 8 секунд. Пучдемон умудрился в одной речи и объявить незалежность, и тут же ее отменить, косплея Януковича с его евроассоциацией. Он разочаровал и своих самых радикальных сторонников, жаждавших немедленного разрыва, и не обманул Мадрид, который воспринял это как издевательство.
Реакция Рахоя была незамедлительной. Он дал Пучдемону ультиматум: Вы объявили независимость или нет? Отвечайте четко: да или нет. Пучдемон в ответ написал несколько туманных писем о необходимости диалога, чем окончательно вывел Мадрид из себя.
27 октября испанский Сенат одобрил применение статьи 155 Конституции — «ядерной опции», которая позволяла центральному правительству ввести прямое правление в регионе, распустить местный парламент и уволить правительство. В тот же день, буквально за час до этого решения, каталонский парламент, собравшись на последнее заседание, проголосовал за полноценную, уже без всяких приостановок, резолюцию о независимости. Оппозиция снова покинула зал. 70 депутатов проголосовали «за». На несколько часов Каталонская Республика стала реальностью… в стенах одного здания в Барселоне.
Мариано Рахой тут же выступил по телевизору, объявил о роспуске каталонского правительства во главе с сеньором Пучдемоном, увольнении главы каталонской полиции и назначении досрочных выборов на 21 декабря.
Дальше начался самый сок. Генеральный прокурор Испании выдвинул против Пучдемона и его министров обвинения в мятеже, сепаратизме и растрате госсредств, что тянуло на 30 лет тюрьмы. И тут каталонский лидер сделал то, что умеет лучше всего — создал мем. Вместе с несколькими министрами он тайно сел в машину и рванул во Францию, а оттуда — в Брюссель, столицу того самого Евросоюза, на чью помощь он так рассчитывал. Так появилось правительство в изгнании, которое из уютных бельгийских кафе призывало каталонский народ к мирному сопротивлению.
Оставшиеся в Каталонии члены правительства, включая вице-президента Ориола Жункераса, были арестованы и отправлены в тюрьму, где и просидели несколько лет, став для сепаратистов политическими заключенными и местной Каталонской сотней, живыми иконами для нового витка борьбы.
Международная реакция и рука Кремля[править]
А что же мир? А мир сделал вид, что ничего особенного не происходит.
Евросовок: Брюссельская бюрократия, панически боящаяся любых сепаратистских движений (привет Шотландии, Фландрии и Северной Италии), твердила как мантру: Это внутреннее дело Испании. Мы поддерживаем конституционный порядок. Дональд Туск, Антонио Таяни, Жан-Клод Юнкер — все они выступили на стороне Мадрида. Никто не хотел создавать прецедент и поощрять распад своих стран-членов, особенно после недавнего примера с Украиной, который показал, как легко все может пойти по пизде.
СШП: Трамп, принимая в Белом доме Рахоя, прямо заявил, что Испания — великая страна и должна оставаться единой.
Остальные: Абсолютно никто в мире не признал независимость Каталонии. Даже частично признанные Абхазия и Южная Осетия, готовые признать хоть черта лысого, лишь осторожно заявили, что рассмотрят вопрос, если поступит официальный запрос.
Но самое интересное началось, когда в дело вступили эксперты по России. Ведущие западные СМИ, такие как El País и The Washington Post, внезапно обнаружили, что за всем этим хаосом стоит, конечно же, Путин. Оказывается, российские боты и тролли через соцсети раскачивали лодку, RT и Sputnik вели подрывную пропаганду, а Джулиан Ассанж из своего посольства в Лондоне координировал информационную атаку. Цель Кремля была, как всегда, коварна — посеять хаос и ослабить единую Европу. Тот факт, что каталонский сепаратизм существует уже лет двести, а идею Мадрид нас грабит придумали задолго до появления интернета, никого не смутил. Нашли виноватого, и на том спасибо. Россия, таким образом, победила в референдуме, в котором даже не участвовала.
Итоги. А был ли мальчик?[править]
Чем же закончилась вся эта феерия? Да, в общем-то, ничем.
- Каталония осталась в составе Испании, продолжая быть ее самым богатым и самым недовольным регионом.
- Сепаратисты получили то, чего подсознательно хотели: не реальную независимость с ее проблемами (создание армии, валюты, сбор налогов и вылет из ЕС), а красивую картинку нас бьют, а мы крепчаем. Они получили своих мучеников-политзаключенных, героического лидера-изгнанника и неиссякаемый источник для нытья на следующие сто лет.
- Мадрид формально победил, сохранив целостность страны, но репутационно проиграл по всем фронтам. Кадры с избиением мирных граждан выставили Испанию в глазах мирового сообщества авторитарной диктатурой, а не современной европейской демократией.
- Пучдемон превратился в вечного политического эмигранта, депутата Европарламента с иммунитетом и главного каталонского тролля, который из Брюсселя продолжает кошмарить испанское правосудие.
- Выборы 21 декабря 2017 года, которые Рахой назначил, чтобы решить проблему, принесли очередной сюрприз: сепаратистские партии снова получили большинство в парламенте. Шах и мат, Мадрид.
