Бог как иллюзия
Книга Докинза «Бог как иллюзия» заставила меня стыдиться, что я атеист.
«Бог как иллюзия», в ориджинале The God Delusion (2006) — книжка воинствующего атеиста Ричарда Докинза, за которую очень сильно его не любят религиозно ориентированные граждане. В ней он заявляет, что якобы вопрос о том, есть Бог или нет, вполне относится к компетенции науки, а ответ на него вполне обоснован и "очевиден". Несмотря на ложность и бредовость заявлений многие его всерьёз тиражируют, а затем оподлививаются при появлении грамотных верующих оппонентов.
Суть[править]
Данная книжка впервые опубликованная в 2006 году, является самой известной и самой противоречивой книгой Ричарда Докинза. В ней якобы доказывается отсутствие божества.
Эта статья предназначена не для того, чтобы заменить собой книгу, а для того, чтобы служить основой для множества статей и тем, которые уже освещались на RationalWiki. Книга определённо стоит того, чтобы её прочитать, независимо от того, с какой стороны к ней подходит читатель, поскольку она содержит множество юмористических цитат, полных выдержек и риторических аргументов, которые эта статья испортила бы, если бы включила их сюда.
Книга была посвящена интеллектуальному современнику Докинза, его другу и свахе Дугласу Адамсу, который несколько раз упоминается на страницах книги.
Содержание книги[править]
Предисловие[править]
В предисловии Докинз описывает некоторые причины, побудившие его написать эту книгу. Он хочет привлечь внимание людей (особенно не очень религиозных или недовольных своей религией) к тому факту, что атеизм — это выбор. Он также хочет затронуть ряд связанных с этим вопросов, в том числе: аргумент о том, что неправильно называть детей по религии их родителей, и идею о том, что атеизм не требует оправданий, а на самом деле является чем-то, чем можно гордиться, поскольку, по мнению Докинза, он часто свидетельствует о здоровом уме и интеллектуальной независимости. Кроме того, он рассказывает о структуре книги и о том, на какие вопросы призваны ответить различные главы. Он также находит время, чтобы дать определение слову «заблуждение», которое часто используется, и объяснить, как это определение связано с книгой.
Глубоко религиозный неверующий[править]
Заслуженное уважение[править]
Докинз начинает с того, что цитирует некоторых известных нехристиан, говорящих о своих убеждениях, таких как Карл Саган и Стивен Хокинг, уделяя особое внимание Альберту Эйнштейну. Люди, которых он цитировал, в основном физики и космологи, использовали слово «Бог» в этих цитатах с особым благоговением и почтением. Затем Докинз объясняет, иногда используя собственные слова учёных, что, говоря «Бог», они имели в виду не межличностного теистического или ленивого деистского Бога, а скорее натуралистического метафорического или пантеистического Бога, который используется как синоним естественных законов физики и теории относительности. Докинз предположил, что этим учёным, вероятно, следует перестать использовать слово «Бог» в любом контексте: во-первых, чтобы проповедники не цитировали их; во-вторых, потому что Бог верующих кажется менее внушающим благоговение, чем сама природа, и, следовательно, недостоин похвалы.
В этом разделе также приводится первый из многих примеров «Ответа придворного», в котором один проповедник сравнивает отсутствие у Эйнштейна знаний в «области» религии с изучением фей.
Незаслуженное уважение[править]
Докинз начинает этот раздел с объяснения сути предыдущего раздела: Бог Эйнштейна (природа) — это не тот Бог, о котором пойдёт речь в этой книге. Понимая, что остальная часть книги почти наверняка оскорбит верующих, он посвящает этот раздел тому, чтобы развеять любые сомнения.
Докинз приводит примеры того, как религии и религиозные верования обычно воспринимаются населением как неприступные бастионы, которые должны уважаться всеми, но никто не может объяснить, почему они заслуживают такого уважения дальше, чем "они просто делают!" Политику, экономику и даже операционные системы можно бурно обсуждать, но религия каким-то образом защищена, будь то определение веских причин для отказа от призыва в армию в военное время или разрешение курить марихуану прихожанам церкви, которые верят, что она дает религиозное понимание, но для медицинских целей она по-прежнему ограничена. Даже разжигание ненависти защищается законом, если оно считается религиозным, что является интересной, хотя и трагичной интерпретацией Первой поправки.
Затем он сравнивает эти концепции, если кто-то считает их разумными, с противоречивыми беспорядками и насилием, которые произошли в результате публикации карикатур на Мухаммеда в Jyllands-Posten. Он отмечает, что не хочет создавать подобных проблем, поэтому, пожалуйста, продолжайте читать с открытым разумом — и, возможно, читатель и автор вместе смогут определить, почему к любой религии и соответствующим верованиям, если они относятся к такому совершенному и чистому существу, нужно относиться с осторожностью.
Гипотеза Бога[править]
Докинз начинает свой шедевр, не желая никого обидеть, с того, что называет Бога Ветхого Завета капризным, эгоистичным, мстительным ублюдком, каким он и является, согласно Его собственным словам. Затем он продолжает, говоря, что это не то, что он хочет делать в остальной части книги, — он намерен показать, что концепция Создателя является частью эволюции и не может быть ответственна за создание Вселенной.
Основная цель этой главы — показать, что Бога можно рассматривать как научную гипотезу, подлежащую дальнейшему изучению в следующих главах.
Политеизм[править]
Докинз критикует предвзятое отношение государства к монотеизму по сравнению с политеизмом (обычно это связано с ходатайствами о налоговых льготах для благотворительных организаций) и утверждает, что религиозные организации не должны быть освобождены от налогов.[примечание 1] Затем он задаётся вопросом, как христианство с его Святой Троицей и католицизм с его многочисленными святыми и хорами ангелов могут считаться монотеистическими.
Но в конечном счёте Докинз поднимает вопрос о политеизме для того, чтобы он мог одинаково относиться ко всем религиям и их божествам, и когда он использует слово «Бог» в тексте, он не делает различий между различными божествами, будь проклята семантика и педантичность.
Монотеизм[править]
Затем Докинз заявляет, что основную часть своего обвинения он направит против монотеизма, в частности авраамических религий, уделяя особое внимание христианству, поскольку это религия, с которой он наиболее знаком. Он упоминает, что не хочет углубляться в буддизм или конфуцианство, поскольку рассматривает их скорее как этические системы или философии.
Секуляризм, отцы-основатели и религия Америки[править]
Докинз утверждает, что Соединённые Штаты были основаны светскими людьми, о чём свидетельствует Триполийский договор. Он приводит знаменитую цитату Барри Голдуотера, описывающую то, как религиозные правые держат в ежовых рукавицах консервативных политиков. Он также упоминает интересную иронию в том, что в то время, когда Америка была основана как светское государство, Англия была чрезвычайно религиозной, но сейчас всё наоборот. В этом он винит положение об отделении церкви от государства — поскольку религии в Америке свободны, они могут беспрепятственно развиваться, оказывать влияние, конкурировать за прихожан и получать выгоду от не облагаемых налогом десятин.
Признавая распространённое мнение о том, что большинство отцов-основателей были деистами, он утверждает, что многие из них были атеистами, если не агностиками. Он уделяет много внимания Томасу Джефферсону, но также приводит цитаты Джеймса Мэдисона, Джона Адамса и Бенджамина Франклина, которые критиковали христианство, церкви и священников в пользу более разумных идей. Но, несмотря на свою приверженность секуляризму, все они считали, что религиозные взгляды политиков, в частности президента, — это личное дело каждого, и никого больше это не касается.
Несмотря на это, он рассказывает истории о крайних и совершенно нехристианских предрассудках в отношении атеистов в Америке, которые, по его словам, привели бы в ужас отцов-основателей.
Нищета агностицизма[править]
Докинз на мгновение останавливается, чтобы дать определение агностицизму как форме «сидения на заборе». Агностики, по определению, хотят воздерживаться от суждений до тех пор, пока не будут собраны все доказательства (так или иначе), признавая при этом вероятность того, что этого никогда не произойдёт. Докинз цитирует Томаса Хаксли в этом определении. Однако Докинз предостерегает от последнего утверждения, поскольку наука способна улучшить представление человечества о вещах, которые когда-то считались невозможными. Он иллюстрирует эту мысль цитатой Огюста Конта об астрономическом агностицизме — о том, что мы никогда не сможем изучить состав звёзд. Это научное утверждение было опровергнуто ещё при его первой публикации.
Затем Докинз описывает спектр теизма/атеизма, признавая агностицизм в качестве промежуточного варианта. Он дословно упоминает Бертрана Рассела небесный чайник и «а-феиризм», единорогов, зубную фею и летающего монстра-спагетти как в равной степени недоказуемые/неопровержимые концепции. Здесь он делает своё знаменитое заявление о том, что все люди являются атеистами в отношении большинства божеств.
NOMA[править]
Снова ссылаясь на Хаксли и Стивена Джея Гулда, которые утверждают, что наука не может ни доказать, ни опровергнуть существование Бога, Докинз спрашивает читателя, почему Бог защищён от пристального изучения, а другие «непроверяемые» вещи, упомянутые ранее, не защищены от такого скептицизма в равной степени. Затем он упоминает определение Гулда о непересекающихся магистериях, но задаётся вопросом, на каком основании делается это утверждение, и даже ставит под сомнение, почему теология считается коллегиальной областью, не говоря уже о том, что она достойна экспертизы. Что может добавить теолог к изучению Вселенной, от движения галактик до механики частиц, чего не может сделать учёный?
Докинз отвергает NOMA как отговорку и попытку учёных под видом вежливости протянуть руку помощи теологам. Он также упоминает, что NOMA — это улица с двусторонним движением: если теологи ожидают, что учёные будут держаться в стороне от ненаучных вопросов, то такое разделение бессмысленно, если теологи пытаются обсуждать что-либо, связанное с наукой.
Великий молитвенный эксперимент[править]
Докинз рассказывает о результатах эксперимента, проведённого при поддержке Фонда Темплтона и противоречащего NOMA, в котором участвовали пациенты, перенёсшие операцию на сердце и получавшие молитвы от анонимной общины. 1802 испытуемых были разделены на три группы:
- Пациенты, которые получали бы молитвы, но не знали об этом.
- Пациенты, которые должны были получить молитвы, были заранее предупреждены об этом.
- Пациенты, которые не будут получать молитвы (контрольная группа).
- Результаты не выявили различий в осложнениях у пациентов из групп 1 и 3, чего и следовало ожидать рациональному учёному. Однако у пациентов из группы 2 на самом деле было больше осложнений во время операции.
Понятно, что теологи раскритиковали результаты, но Докинз заставляет читателя усомниться в том, что теологи, которые вторгались в другие области знаний с этим исследованием, раскритиковали бы его, если бы результаты были другими.
Школа эволюционистов Невилла Чемберлена[править]
Затем Докинз указывает на личные нападки на него со стороны креационистов, журналистов и других учёных, таких как Уильям Дембски и Майкл Руз. Докинз отмечает, что сторонники разумного замысла (а также всех связанных с ним позиций, таких как антиэволюционисты) игнорируют любую вежливость со стороны учёных, которые уважают NOMA.
Маленькие зелёные человечки[править]
Докинз рассуждает о взглядах Сагана, который не мог с уверенностью утверждать о существовании внеземных цивилизаций, но признавал, что вопрос, как показывает уравнение Дрейка, был не в том, существуют они или нет, а в том, какова вероятность их существования. Он, по-видимому, упоминает о внеземных цивилизациях в качестве примера для сравнения: насколько развитой могла бы показаться нам нечеловеческая цивилизация и считали бы мы её богами? И каким образом наши современные технологии могли бы поставить в тупик знаменитых исторических личностей, живших 100, 500, 1000 или 5000 лет назад? Докинз указывает на Третий закон Кларка как на вероятный ответ.
Аргументы в пользу существования Бога[править]
Докинз уделяет некоторое время рассмотрению различных предыдущих аргументов в пользу существования Бога:
«Доказательства» Фомы Аквинского[править]
Докинз обращается к «неподвижному двигателю», «непричинённой причине», космологическому аргументу, «аргументу от степени» и телеологическому аргументу (или аргументу от замысла). По мнению Докинза, все они — чушь, некоторые из них нелепы, а некоторые уже давно опровергнуты Дарвином и другими.
Онтологический аргумент и другие априорные аргументы[править]
Докинз обращается к онтологическому аргументу, предложенному святым Ансельмом Кентерберийским, который он считает инфантильным. Он ссылается на Иммануила Канта, Дэвида Юма и Дугласа Гаскинга в их философских и логических аргументах против Ансельма. Он также ссылается на список комичных «доказательств», которые он счёл забавными.
Аргумент от красоты[править]
См. основную статью на эту тему: Аргумент от красоты Этот аргумент настолько глуп, что Докинз едва ли тратит время на то, чтобы возразить против него, и мы тоже не будем.
Аргумент, основанный на личном опыте[править]
Докинз обращается к неподтверждённым свидетельствам, которые не являются ни научными, ни достоверными. Он также упоминает людей, которые клянутся, что разговаривали с Богом или получили от него приказ, например, в случае с Джорджем Бушем-младшим, которому было велено начать войну в Ираке (как отмечает Докинз, «жаль, что Бог не снизошёл до того, чтобы открыть ему, что оружия массового поражения не существует»). Он допускает, что невероятные вещи случаются, что некоторые люди видят то, что хотят видеть, а некоторые люди лгут, заблуждаются или просто безумны.
Аргумент из Священного Писания[править]
Докинз вкратце рассказывает о трилемме Льюиса и подробно останавливается на различных библейских противоречиях и ошибках перевода. Он также вкратце рассказывает о «Коде да Винчи», отмечая, что главное различие между романом и Евангелиями заключается в том, что Евангелия — это древняя художественная литература, а «Код да Винчи» — современная художественная литература.
Аргумент уважаемых учёных-религиоведов[править]
Докинз отмечает, что в наше время учёные-религиоведы встречаются невероятно редко, но есть и заметные исключения, и не только среди тех, кто продался Фонду Темплтона. Основной причиной их редкости, по-видимому, является отсутствие честности в глазах других, неверующих учёных: кто из учёных может доверять тому, кто принимает аргумент без доказательств или истину через откровение, а не экспериментально?
Он называет «Ответы в Книге Бытия» силой, действующей в Америке против учёных-атеистов. Его позабавило, что «Ответы в Книге Бытия» ссылались на исследование, которое показало, что среди учёных очень мало верующих, чтобы утверждать, что учёные ведут войну против религии, несмотря на неоднократные заявления (учёных) о том, что эволюция совместима с религией. Другое исследование показало, что биологи склонны быть более атеистичными, чем физики. Ещё одно исследование, проведённое Майклом Шермером и Фрэнком Саллоуэем среди случайных американцев, выявило высокую отрицательную корреляцию между религиозностью и образованием, религиозностью и интересом к науке, религиозностью и политическим либерализмом… всё это не должно шокировать тех, кто читает RationalWiki. В том же исследовании была выявлена высокая положительная корреляция между религиозностью родителей и их детей.
Ставка Паскаля[править]
Докинз также использует этот раздел, чтобы рассмотреть теодицею и проблему зла как более вероятные причины, по которым Бога не существует, чем доказательства существования злобного божества, притворяющегося добрым. Теологи и апологеты скорее примут такие аргументы, как антибог, отстранённый Бог, Бог Ветхого Завета, демиург, или Бог, который проклял человечество страданиями в качестве платы за свободу воли, чем примут нулевую гипотезу.
Докинз заканчивает главу заявлением о том, что в следующей главе будет рассмотрен аргумент о невероятности, который является самым популярным аргументом в пользу существования Бога, но на самом деле ближе всего подходит к доказательству того, что Бога не существует.
Почему Бога почти наверняка не существует[править]
Лучший Boeing 747[править]
Креационисты любят использовать аргумент «747»[2], утверждая, что абиогенез и эволюция не могут быть правдой. Докинз отмахивается от этого как от доказательства того, что креационисты не знают, о чём, чёрт возьми, они говорят. Вместо этого Докинз попытается перевернуть аргумент с ног на голову: если аргумент от маловероятности утверждает, что ни одно достаточно сложное существо не могло возникнуть в результате эволюции, а не замысла, то как возник Бог, достаточно сложное существо?
Естественный отбор как средство повышения сознания[править]
Вдохновлённый свойствами феминизма, повышающими уровень сознания (например, использованием гендерно-нейтральных местоимений и «её истории»), Докинз пытается повысить уровень сознания читателя с помощью естественного отбора. Он признаёт философию Дэниела Деннета: идея о том, что живые существа в мире произошли от более простых форм жизни, а не от высшего существа, противоречит верованиям, которые разумные существа придерживались на протяжении веков. Но с комплексными неодушевлёнными объектами всё обстоит иначе: кирпичи не появляются из домов, а куски металла — из машин. Концепции Дарвина (и те, что появились в результате этих концепций, например, ДНК) показывают, что это так. Таким образом, несмотря на то, что эволюция совместима с религией, что Богу нужно сделать, чтобы запустить эволюцию? Эта картина ленивого Бога рисует Бога ещё более ленивого, чем Бог деистов.
Неприводимая сложность[править]
Докинз приводит примеры из книги «Сторожевая башня» «Жизнь — как она возникла», в которых говорится о «цветочной корзине Венеры» (разновидность губок), «голландской трубе» (растении, ловящем мух) и гигантском секвойе. В трактате используется формулировка, которая, по сути, гласит: «Эти вещи совершенны, сложны, красивы и удивительны, и мы не знаем почему, но это не могло произойти случайно». Докинз согласен с последней оценкой, но по другим причинам: потому что эволюция не случайна. Докинз утверждает, что если некоторые люди, никогда не изучавшие биологию, не могут (или не хотят) понять, как возникла та или иная форма жизни, это не значит, что это невозможно выяснить. Дизайн, по словам учёного, не является единственной альтернативой случайности, и естественный отбор — лучшая из них. Да, признаёт Докинз, крайне маловероятно, что какая-то «удивительная вещь» возникнет идеально с первого раза. Но при наличии достаточного времени, проб и репродуктивных усилий можно добиться удивительных результатов. Неприводимая сложность — это самая упрощённая точка зрения на формы жизни, поскольку она означает, что либо «что-то произошло случайно или было задумано, либо этого вообще не произошло». Неудивительно, говорит он, что это излюбленная точка зрения необразованных людей.
Докинз пользуется возможностью упомянуть более раннюю работу «Восхождение на гору невероятного», в которой эта концепция рассматривается более подробно. Он заканчивает этот раздел словами о том, что если Бог существует, то Он Сам должен быть невероятно сложным — возьмите это на заметку и покурите с этим какое-то время.
Поклонение пробелам[править]
См. основную статью на эту тему: Бог пробелов Как и в случае с неразрешимой сложностью, «поклонение пробелам» также является примером аргумента от незнания. Докинз цитирует своего друга Мэтта Ридли, который выступает против того, чтобы пробелы были царством Бога, заявляя, что учёные любят тайны, потому что им есть чем заняться. Докинз критикует креационистов за использование ложной дилеммы — если наука не может сразу ответить на заданный вопрос о природе, то замысел должен быть единственной причиной, поскольку это единственная альтернатива. В отличие от креациониста, учёный будет искать истинный ответ, в то время как креационист просто будет считать, что он или она правы. Невежество, будучи излюбленной темой креационистов, на самом деле является движущей силой научных открытий.
Докинз также упоминает «пробелы», оставленные так называемыми переходными окаменелостями, указывая на всю ту чушь, которую креационисты любят мусолить в этой теме, не понимая, что такое окаменелость на самом деле.
Затем он использует пример фокуса Пенна и Теллера, чтобы объяснить, почему аргумент от неверия ложен. Фокусники покажут вам фокус. Вы можете подумать, что это удивительно и что, поскольку вы не можете понять, как это сделано, это должно быть связано с какой-то сверхъестественной силой. Но затем, как это обычно делают Пенн и Теллер, они показывают вам, как они это сделали. И теперь вы чувствуете себя глупо. Как и следовало ожидать. Невежественный глупец будет смотреть, как Ури Геллер сгибает ложку, и думать, что это что-то сверхъестественное; рациональный, скептически настроенный учёный рассмотрит возможность того, что это трюк, а затем попытается определить, как это было сделано.
Докинз критикует Майкла Бихи за то, что тот привнёс в свои «исследования» клеточной теории неразрешимую сложность и пробелы. Он высмеивает Бихи, чьи аргументы против эволюции не смогли бы убедить даже судью, который разбирается в науке не лучше обычного обывателя. Докинз ещё больше усугубляет аргументы против разумного замысла как научной теории, заявляя, что ни одна научная работа не будет выполнена, если учёные откажутся от попыток объяснить то, что они не могут объяснить, и просто скажут: «Боже, это так». Бог пробелов — это не что иное, как утверждение «Я не знаю», облачённое в мантию и облачение.
Антропный принцип: планетарная версия[править]
Докинз отмечает, что на Земле процветает так много различных форм жизни, потому что жизнь приспособилась к жизни на Земле, а не потому, что Земля была создана для поддержания жизни: в противном случае, что мешает жизни зародиться на других планетах во Вселенной? Или, что ещё важнее, что в настоящее время мешает жизни зародиться на других планетах, если они тоже были созданы?
Антропный принцип: космологическая версия[править]
Помимо обсуждения этой концепции, Докинз высмеивает теологов за предположение, что Бог достаточно могущественен, чтобы знать точное состояние бесконечно большого количества электронов, существующих во Вселенной. Дело не в том, что такая задача была бы невыполнима для всемогущего существа, а в том, что если учёный не может понять, что происходит, то он должен обратиться за ответом к Богу. Но такая философия пораженческая: она никогда не приведёт к прогрессу; в противном случае Бог уже давно бы вылечил рак.
Интерлюдия в Кембридже[править]
Докинз рассказывает о своём опыте участия в конференции, спонсируемой Фондом Темплтона, на которой он был единственным атеистом. Он был шокирован тем, что за участие в конференции платили журналистам, а не докладчикам. Тем не менее на вопросы, которые он задавал богословам о научной невероятности существования Бога, они отвечали ссылками на NOMA — что Бог находится за пределами науки. Утверждения о познании Бога должны основываться на других способах познания, и ни один из этих способов не является научным. Докинз предполагает, что обращаться к Богу как к источнику ответов, который создал всё и может общаться со всеми, не только лениво, но и безответственно.
Как ни странно, самым распространённым аргументом против мировоззрения Докинза, который звучал как на конференции, так и в других местах, было то, что оно устаревшее. Не в том смысле, что атеизм — это старая концепция, а в том, что метод аргументации Докинза был из «девятнадцатого века». Конечно, не нужно быть гением, чтобы понять, что если говорить человеку о том, что его стиль изложения неправильный, это никак не связано с тем, почему предмет изложения неправильный. По-видимому, обсуждение стиля, а не содержания было предпочтительнее, чем обсуждение самой темы. Разумный человек мог бы предположить, что это произошло потому, что теологи подсознательно понимали, что их аргументы несостоятельны, но, вероятно, более вероятен эффект Даннинга-Крюгера. Докинз отмечает, что нападки на его стиль, по-видимому, были прикрытием для некоего скрытого когнитивного диссонанса — теологи, которых засыпают призывами к здравому смыслу и фактами, полученными в результате научных исследований, не любят, когда их спрашивают, как они могут по-прежнему искренне верить в чудеса или непорочное зачатие.
Докинз заканчивает главу кратким изложением своих тезисов, а затем представляет аргументы для следующей главы таким образом, что становится ясно: они тоже будут легко опровергнуты.
Корни религии[править]
В конце предыдущей главы Докинз задаёт следующий вопрос: «Хорошо, даже если Бога не существует, разве религии не являются полезными вещами?» И мы продолжаем.
Дарвиновский императив[править]
Докинз ничего не утаивает. Если понимать, что люди являются продуктом дарвиновской эволюции, которая со временем регулярно отсеивает излишества, легкомыслие, неэффективность и рудименты, то как возникла религия и почему она до сих пор существует? Сравнивая поведение людей с поведением других животных, он отмечает, что религия потребляет огромные ресурсы без какой-либо видимой (в реальном мире) конечной выгоды для существа, которое её практикует, — особенно если речь идёт о религии, которая противоречит основному принципу эволюции: продолжению вида. Он использует аборигенов в качестве крайнего примера группы людей, которые прекрасно выживают в естественной среде, бесспорно, лучше, чем кто-либо из представителей городской цивилизации; но даже они придерживаются некоторых безумных, ненаучных верований (например, верят в магию и ведьм).
Прямые преимущества религии[править]
Докинз признаёт, что некоторые религиозные практики, такие как молитва и исцеление верой, могут снизить уровень стресса или вылечить некоторые заболевания. Он также указывает на врачей, которые могут снять напряжение и беспокойство с помощью нескольких добрых слов. Он сравнивает такие действия с эффектом плацебо, который, по его мнению, является мощным, но не всегда эффективным, и сомневается, что такая польза могла бы объяснить всемирную популярность религии.
Докинз утверждает, что эволюционисты хотят знать, почему человеческий разум находит утешение в переживаниях, которые, как известно (кому-то), ложны, поскольку, раз они существуют, они должны служить какой-то цели. В конце концов, разум над материей или разум над телом — это не так уж далеко: вы можете убедить себя, что акула под вашей доской для сёрфинга — это морской окунь, но для акулы это не имеет значения. Интересно, что в этом разделе Докинз ни разу не использует слово «заблуждение».
Выбор группы[править]
Докинз указывает на групповой отбор как на возможную причину популярности религии. Церкви и секты объединяют людей, и из-за общих идей они, как правило, лучше ладят друг с другом, чем если бы у них не было общих идей. Члены групп склонны держаться вместе, формировать связи, вступать в отношения, давать обещания, завоевывать и ассимилировать другие группы и т. д.
Однако такая сплочённость может быть лишь временной, поскольку отдельные члены групп в конечном счёте эгоистичны. Если какая-то группа пропагандирует мученичество или самопожертвование ради сохранения группы, некоторые её члены пойдут вперёд и совершат самоубийство, но найдутся и те, кто скажет: «Да пошло оно всё!» — и останется жить, размножаться и учить своих потомков тому, что мученичество — это глупо, тем самым со временем снижая процент потенциальных мучеников в группе.
Религия как побочный продукт чего-то другого[править]
Докинз начинает этот раздел с того, что название раздела — это идея, с которой он согласен, то есть религия передаётся из поколения в поколение, потому что что-то другое передаётся из поколения в поколение. Докинз начинает с демонстрации, казалось бы, самоубийственного поведения мотыльков, которые залетают в пламя свечи. Мотыльки не склонны к суициду, и такое представление легко высмеять. Но после небольшого изучения можно обнаружить, что ночные мотыльки используют лунный и звёздный свет для навигации — способность, которая развилась с течением времени. Свечи появились относительно недавно по эволюционным меркам, и мотыльки ещё не поняли, что это не звёзды. Однако они очень яркие, и мотылёк сохраняет угол полёта относительно этого неподвижного источника света, пока в конце концов не залетит в пламя. Это очень хорошо отлаженный механизм навигации, сбиваемый с толку ложной информацией, которую он не знает, как исправить. Людям это показалось бы глупым, если бы не множество недавних историй о том, как GPS-устройства направляли водителей, не ориентирующихся по местности, в канавы и озёра.
Это что-то ещё, по мнению Докинза, похоже на концепцию, согласно которой детей учат слушать и доверять тому, что говорят им родители. Если мама или папа говорят, что что-то правда, ребёнок в это верит. Доверие и послушание, которые дети, как правило, проявляют естественным образом, жизненно важны для их выживания: они дают ребёнку возможность подумать: «Может быть, папа прав», прежде чем воткнуть вилку в розетку или перебежать дорогу, чтобы догнать убежавший мяч. Но обратная сторона медали заключается в том, что вместе с доверием приходит и доверчивость. Если папа говорит своему маленькому впечатлительному ребёнку, что нужно слушать человека в мантии, а человек в мантии говорит: «Играть с самим собой плохо, и если ты будешь это делать, то сгоришь в сере и пепле», то ребёнок, скорее всего, поверит ему, даже если он не совсем понимает, о чём идёт речь.
Эти дети вырастают, заводят детей и, перенимая опыт своих родителей, продолжают придерживаться подобных взглядов. Как уже говорилось ранее, дети, как правило, идут по стопам своих родителей, сохраняя схожий уровень благочестия, интеллекта, благотворительности, богатства и т. д. Или, как любят говорить компьютерные гики, «что введёшь, то и получишь».
Психологическая предрасположенность к религии[править]
Другие возможные следствия «мотылька, летящего на пламя» могут быть связаны с психологической предрасположенностью к другим вещам, таким как поиск взаимосвязей, объединение в группы, дискриминация «других» в пользу знакомых и т. д. Дети рождаются с дуализмом, заложенным на генетическом уровне, в то время как монизм необходимо усваивать. В связи с этим дети также по своей природе телеологичны, то есть всё имеет свою цель: многие так и не избавляются от этого, когда становятся взрослыми. Он ссылается на исследования Пола Блума, которые показывают, что дуализм и телеология являются неотъемлемой частью человеческой природы; концепция отделения разума от тела и концепция цели предрасполагают к религиозности. Отсюда следует, что идея души или сотворённой Вселенной не является чем-то невероятным.
Докинз также отмечает неврологическое и эмоциональное сходство веры в божество с иррациональностью любви; в то время как полиамория имеет больше смысла с эволюционной и реалистичной точек зрения (человек может любить больше одного вина или рок-группу, так почему бы не любить больше одного человека?), наш разум предрасположен к моногамии, возможно, потому, что пары воспитывают детей лучше, чем отдельные родители, или, по крайней мере, им это проще.
Докинз упоминает, что точно так же, как виды со временем эволюционируют, когда они разделены географически, эволюционируют и языки, и акценты, и во многом религии. То, что религия имеет эволюционную составляющую, безусловно, подтверждается такими доказательствами, как заимствование христианами языческих праздников и ритуалов, а также существование многих тысяч конфессий и сект по всему миру.
Иди осторожно, потому что ты наступаешь на мои мемы[править]
Докинз утверждает, что если ген, мем или религия передаются из поколения в поколение, это не значит, что они приносят пользу виду — если бы это было так, люди давно бы лишились аппендикса. Докинз ссылается на передачу определённых ремесленных навыков от мастера к ученику — со временем техника может меняться, но результаты остаются относительно неизменными. Он сравнивает объединённые навыки с мемеклексами, которые представляют собой мемные версии генных картелей, то есть групп генов, которые проявляются вместе, как, например, черты плотоядных и черты травоядных. Некоторые мемеклексы представляют собой фундаментальную группу идей. Религии являются примерами таких мемеклексов.
Культ Карго[править]
Здесь Докинз ссылается на «Жизнь Брайана», Третий закон Кларка (снова) и особо упоминает историю Джона Фрума и то, как быстро может возникнуть религия, когда звучат обещания о Мессии. Если жители Вануату готовы ждать возвращения своего спасителя десятки лет, кто такие христиане, чтобы критиковать их? Докинз упоминает, что мораль существовала на островах, где были основаны культы, ещё до их основания — таким образом, религия не является условием для существования морали (подготовка к следующей главе).
Корни нравственности: почему мы хорошие?[править]
Докинз начинает главу с разоблачения лицемерия некоторых религиозных деятелей, в частности тех, кто присылает ему и редактору Freethought Today мерзкие письма с угрозами смерти или проклятия со стороны христианского Бога. Докинз задаётся вопросом, зачем всемогущему Богу (если он существует) нужны такие язвительные защитники, которые выполняют Его работу.
Имеет ли наше нравственное чувство дарвиновское происхождение? Докинз выделяет четыре дарвиновские причины морали: генетическое родство, взаимность, репутация и популярность. Все они наблюдаются у нечеловеческих видов. В частности, Докинз обсуждает альтруизм и взаимный альтруизм. Он кратко рассматривает альтруизм как основу экономики и денег, а также регулирование поведения обманщиков с помощью теории игр. В этом разделе особенно примечательно упоминание о воробьином сыче, небольшом виде птиц, представители которого демонстрируют своё доминирование, кормя других.
Докинз на мгновение останавливается, чтобы отметить, что если какое-то поведение является результатом эволюции, то этот факт не умаляет других его качеств. Занятия сексом без цели продолжения рода или усыновление сироты, хотя и не являются целью в чисто эволюционном смысле, не означают, что это бесполезные занятия, и не противоречат эволюционным идеям, поскольку сотрудничество и прилагаемые усилия, безусловно, делают жизнь немного проще, чем без них.
Пример из практики о корнях морали[править]
Докинз обращает внимание на исследования Марка Хаузера, которые показывают, что мораль в основном универсальна, независимо от религии или других факторов, о чём свидетельствует изучение ответов испытуемых на гипотетические моральные дилеммы, в которых часто упоминается Иммануил Кант. В работах Хаузера также отмечается, что ответы на эти вопросы не выявили статистически значимых различий между атеистами и верующими.
Если Бога нет, зачем быть хорошим?[править]
Докинз, цитируя Эйнштейна и других, утверждает, что это не только довольно циничный вопрос (если человек воздерживается от убийств, изнасилований и краж только потому, что его беспокоит мнение Бога, что это говорит о нём самом?), но и не подкреплённый реальностью. Он отмечает, что большинство городов с высоким уровнем преступности и «опасных мест для жизни» в Соединённых Штатах находятся в так называемых «красных штатах».
«Хорошая» книга и меняющийся дух времени[править]
Докинз начинает эту главу с замечания о том, что религиозные тексты, написанные почти 2000 лет назад, не отражают реалии современности, и любой, кто будет строить свой моральный кодекс на основе этих текстов, либо не читал их, либо не понимает их.
Ветхий Завет[править]
Докинз выделяет различные сюжеты, такие как истории о Ное, Лоте в Содоме и Гоморре, Аврааме и даже Моисее, и то, что с чисто моральной точки зрения это действительно ужасные истории, едва ли похожие на басни Эзопа. Он также указывает на множество преступлений, караемых смертью по воле Бога. «Но никто больше не воспринимает Ветхий Завет всерьёз!» — кричат апологеты. Значит, как и в случае с научными доказательствами, они могут выбирать только то, что им нравится, из слов своего Господа, которые они считают священными и непогрешимыми?
Новый Завет лучше?[править]
Интересно, что Докинз восхваляет историю Иисуса как одного из евреев, который решил отступить от древних традиций, предписанных теми, кто был до него (будь добр к несчастным, подставь другую щёку и т. д.), — но лишь отчасти. Докинз отмечает, что многие из его учений похожи на структуры современных культов, и он не очень хорошо обращался со своей матерью. В дополнение к первородному греху Ветхого Завета, когда люди расплачиваются за грехи своих предков, Новый Завет вводит персонажа, который в приступе садомазохизма расплачивается за грехи потомков каждого человека. Вина по ассоциации, похоже, — это крест, который несёт каждый христианин.
Возлюби ближнего своего[править]
Докинз отмечает, что в некоторых толкованиях Библии говорится, что такие цитаты, как «возлюби ближнего своего», относятся только к евреям. Точно так же в одной из заповедей говорится, что «не убий» на самом деле означает «не убивай других евреев». Далее он отмечает, что в Библии, а также в доктринах других религий, независимо от их происхождения, заложено стремление к инаковости и сегрегации. Докинз утверждает, что если бы религии не были ответственны за какие-либо другие злодеяния в истории, то внушение концепции «мы против них» всё равно сделало бы их довольно плохими.
Моральный дух времени[править]
Не путать с тем глупым фильмом, с которым эта книга не имеет буквально ничего общего. Поскольку даже самые набожные христиане, очевидно, не используют Библию как единственный источник своего морального кодекса, откуда же тогда берут свои моральные принципы современные люди? Докинз отмечает, что мораль относительна и зависит от духа времени, и указывает, что даже взгляды Авраама Линкольна на чернокожих, прогрессивные в его время, сегодня сочли бы предосудительными. Даже современные стандарты аморальности (или сомнительной морали) меняются — политика Адольфа Гитлера меркнет по сравнению с гибелью, которую сеял Чингисхан, или аморальными кодексами Калигулы, а Дональд Рамсфелд показался бы либералом по сравнению с военачальниками Второй мировой войны. Докинз признаёт, что у него нет ответа на вопрос, почему мораль меняется с течением времени, но одно можно сказать наверняка: если бы моральные устои зависели от религии, они не менялись бы так сильно, как сейчас.
А как же Гитлер и Сталин? Разве они не были атеистами?[править]
Признавая, что Иосиф Сталин был атеистом, а мы все знаем, что Гитлер был католиком, Докинз утверждает, что логически следует, что оба утверждения не имеют значения, поскольку их действия и политика не были созданы во имя атеизма и не потому, что они были (или могли быть) атеистами. Гитлера, в частности, хвалили немецкие кардиналы и молчаливо поддерживал Ватикан.[примечание 6]
Докинз заканчивает главу довольно критическим вопросом: зачем кому-то идти на войну из-за отсутствия веры?
Что не так с религией? Зачем быть таким враждебным?[править]
Здесь Докинз отмечает, что он избегает конфронтации, отказываясь вступать в дебаты с креационистами на том основании, что это только укрепит их позиции и ослабит его собственные. Отвечая на свой последний вопрос в предыдущей главе, он заявляет, что его «враждебность» (как её называют другие) ограничивается словами, и он не собирается никого убивать или бомбить за несогласие с ним. Тем не менее, есть ещё множество причин, по которым можно злиться на религиозную чушь.
Фундаментализм и подрыв науки[править]
Докинз отмечает, что учёные признают свою неправоту и меняют точку зрения, если новые данные делают старую теорию устаревшей, — чего не сделал бы ни один фундаменталист в отношении своих убеждений. Он сравнивает воодушевление одного учёного, которому доказали, что он ошибался в фундаментальном вопросе клеточной биологии, с трагическим падением геолога Курта Уайза в креационизм молодой Земли как современного Уинстона Смита. Фундаментализм, как опасается Докинз, лишает человечество некоторых блестящих умов, которые, безнадежно укоренившись в своих убеждениях, никогда не смогут привнести в мир ничего существенного, кроме бесполезного PRATT.
Темная сторона абсолютизма[править]
Докинз приводит примеры, относящиеся к 2005 году, когда богохульство и вероотступничество всё ещё считались преступлениями в глазах фундаменталистских группировок и правительств и в некоторых случаях карались смертной казнью.
Вера и гомосексуальность[править]
Докинз отмечает, что в то время как талибы казнили гомосексуалистов, даже в его собственной стране гомосексуальность считалась преступлением вплоть до 1967 года, что, к сожалению, произошло слишком поздно для Алана Тьюринга, который, по утверждению Докинза, сделал для борьбы с немцами во время Второй мировой войны больше, чем Дуайт Эйзенхауэр или Уинстон Черчилль, благодаря своим усилиям по расшифровке немецких разведданных. Далее он упоминает Пэта Робертсона, Джерри Фалуэлла, Фреда Фелпса и других за их значительную христианскую благотворительность по отношению к геям и лесбиянкам, а также к обществам, которые их терпят.
Вера и святость человеческой жизни[править]
Докинз рассматривает множество скользких аргументов, связанных с верой и абортами, смертной казнью, эвтаназией, исследованиями стволовых клеток, экстракорпоральным оплодотворением, Армией Бога и мученичеством, которые отравляют международный диалог. Он отмечает, что те, кто обладает религиозным рвением, чтобы убить врача, делающего аборты[7], определённо не видят никакой иронии в своих действиях, только праведность.
Великое заблуждение о Бетховене[править]
Помимо описания и развенчания этого заблуждения, Докинз также упоминает, что «за жизнь» на самом деле означает «за человеческую жизнь», то есть за предоставление особых прав массе клеток, которые сторонники «за жизнь» считают человеческими, не понимая, что на самом деле представляет собой эта масса клеток (или, по сути, что вообще делает существо человеком).
Докинз также отмечает интересное противоречие в фундаменталистской тенденции приписывать человечеству происхождение от массы клеток, одновременно не признавая переходные формы человечества (такие как австралопитек) в процессе эволюции.
Как «умеренность» в вере способствует фанатизму Вспоминая события 11 сентября 2001 года и взрыв в лондонском метро, Докинз приравнивает войну с терроризмом к своего рода «войне с религией», за исключением того, что западные политики не используют слово «религия», потому что оно может относиться к их собственной. Он признаёт, что непоколебимая вера заставила некоторых хорошо образованных молодых людей из среднего класса взорвать себя во имя божества. Но почему? Докинз винит в этом тактику идеологической обработки, которой их подвергали в детстве.
Детство, жестокое обращение и бегство от религии[править]
Докинз начинает эту главу с рассказа о Эдгардо Мортаре, шестилетнем еврейском мальчике из Италии XIX века, которого спасла (читай: похитила) католическая церковь, чтобы он воспитывался в католической семье и таким образом спас свою душу от проклятия благодаря крещению, которое совершила няня в раннем детстве. Докинз рассказывает эту историю, чтобы начать своё утверждение о том, что навязывание убеждений детям, которые слишком малы, чтобы понимать, чему их учат, является формой жестокого обращения с детьми.
Физическое и психическое насилие[править]
Воспользовавшись этим моментом, чтобы наконец поговорить о жестоком обращении католических священников с детьми, а также о других злоупотреблениях в церкви (таких как приюты Магдалины), Докинз снова утверждает (как он уже делал ранее в беседах и публичных выступлениях), что психологическая травма, вызванная, например, предположением, что недавно умерший друг ребёнка попадёт в ад за то, что он протестант, значительно хуже. Он рассуждает об использовании «Домов ада» для запугивания детей с целью воспитания в них благочестия, к чему прибегают доминионистские священники. Общим между физическим и психологическим насилием, совершаемым религиозными чиновниками, является злоупотребление доверием.
Докинз делится некоторыми письмами (присланными ему) и другими историями людей, которые избежали идеологического влияния монахинь, проповедующих адский огонь и проклятие (например, осознали, что ада не существует, и иногда сталкивались с остракизмом со стороны друзей и семьи).
В защиту детей[править]
Докинз утверждает, ссылаясь на психолога Николаса Хамфри, что дети имеют право не позволять кому бы то ни было заставлять их слушать чушь, даже родителям, которые считают, что имеют право учить их чему угодно. Физическое проявление этого «права» можно увидеть в практике обрезания женских половых органов.Верховный суд США ранее постановил (в деле, касающемся амишей), что родители имеют полное право забирать своих детей из государственной школы, если преподавание противоречит их культуре. Однако никто не удосужился спросить детей, чего они хотят. И Хамфри, и Докинз задаются вопросом, действительно ли родители оказывают своим детям какую-либо услугу, отказывая им в доступе к науке, вакцинам или медицинскому обслуживанию, чтобы отстоять свои права — будь то оправдано сохранением культурных норм или неподтверждённым восприятием реальности.
Образовательный скандал[править]
Докинз рассказывает об Эммануэль-колледже, финансируемом Питером Варди, британской государственной школе, активно пропагандирующей креационизм и библейский буквализм, и подчёркивает, что Варди отрицает это, когда его спрашивают о учебной программе.
Снова повышение уровня сознания[править]
Докинз приводит в пример трёх четырёхлетних детей, которых в яслях называют «Тремя мудрецами» из-за их религиозной принадлежности, что является вопиющим и неуместным, как и их идентификация по атеистическим терминам или по тому, к какой политической партии или экономической школе они принадлежат (марксизм, кейнсианство и т. д.), несмотря на протесты обеспокоенных родителей, которые утверждают, что «это просто дети». Он даже утверждает, что такой организации, как «Движение Брайтса», не следует навешивать ярлыки на детей, предполагая, что если вам нужно рассказать кому-то, во что он верит или что думает, то его нельзя идентифицировать по этим убеждениям или мыслям. Идентификация, в частности самоидентификация, требует активного решения со стороны идентифицируемого человека. Вера, в частности вера в превосходство над другими формами веры, отрицает веру в равенство — может ли какое-либо учение быть более ужасным для маленького ребёнка?
Религиозное образование как часть литературной культуры[править]
Несмотря на все свои возражения против богов и религий, Докинз признаёт необходимость понимания библейских текстов (а также греческой мифологии и скандинавской мифологии и других) для поддержания грамотности. Он перечисляет десятки библейских цитат, идиом и метафор, которые встречаются в повседневной художественной и научно-популярной литературе, музыке, разговорах и разговорных выражениях, одновременно указывая на исследования, которые показывают заметное незнание библейских отсылок, особенно в Соединённых Штатах.
Так ли необходим этот пробел?[править]
Докинз начинает свою заключительную главу с вопроса о необходимости божества, чтобы заполнить «столь необходимый пробел», — если, например, нет чего-то более подходящего для заполнения этого пробела.
Binker[править]
Докинз приводит стихотворение А. А. Милна о невидимом друге по имени «Бинкер», отмечая, что у многих детей есть невидимые друзья. Он не критикует эту практику, поскольку некоторые истории о невидимых друзьях, по-видимому, положительно влияют на психологическое благополучие людей. Он предполагает, что, возможно, невидимые божества — это просто проявления этих друзей, которые остались у некоторых взрослых с детства и юности. Он также рассматривает противоположную версию, согласно которой склонность к воображаемым друзьям возникла из-за веры в сверхъестественных богов, но сомневается в том, что это менее вероятный из двух вариантов.
Утешение[править]
Докинз ставит под сомнение психологическую потребность в невидимых друзьях для утешения и утверждает, что утверждения о бессмысленности жизни без Бога — это ошибка. Он говорит, что если религия утверждает, что «всё будет хорошо», это не значит, что так и будет. Другими словами, чувства не равны истине, и наоборот. Он отмечает, что счастье и несчастье не зависят от религии или её отсутствия. В то время как некоторые могут утешаться мыслью, что невидимый друг позаботится о том, чтобы всё стало лучше, Докинз утверждает, что наука предлагает более эффективные утешения, такие как медицина. Он задаётся вопросом, почему так много набожных людей верят, что они будут жить после смерти, одновременно страшась этого, плача на похоронах, протестуя против эвтаназии или пытаясь сохранить жизнь тем, кто умер от остановки сердца. Он отмечает, что людям не предоставляются те же удобства, что и неизлечимо больным кошкам или собакам, и задаётся вопросом, почему люди, так стремящиеся попасть в рай, готовы откладывать это как можно дольше, в то время как большинство атеистов поступают наоборот.
Докинз также использует эту главу, чтобы упомянуть, что католическая церковь продавала утешение в виде индульгенций. Он также упоминает Уильяма Уайкхема, епископа Винчестерского, который использовал своё богатство, чтобы гарантировать попадание своей души на небеса.
Вдохновение[править]
Докинз утверждает, что если отсутствие божества оставляет пробел в жизни людей, это не означает, что эта жизнь пуста — люди часто находят способы развеять скуку и заняться чем-то интересным.
Мать всех бурок[править]
Докинз заканчивает свою книгу аналогией, сравнивая прорезь для глаз в парандже, предписанной религией, с мировоззрением людей, которые вынуждены смотреть на мир через призму религии. Используя электромагнитный спектр в качестве примера всего наблюдаемого (хотя для некоторых вещей требуются другие органы чувств или инструменты), он предполагает, что снятие метафорической паранджи позволяет нам не только увидеть больше во Вселенной, но и снять с себя вуаль, которая нас скрывала. Во Вселенной ещё многое предстоит увидеть, и некоторые из этих вещей находятся внутри нас. Устранение божества, которое утверждает, что некоторые вещи не могут быть адекватно объяснены, в свою очередь, устраняет это ограничение из нашего мировоззрения и позволяет сфере возможностей стать реальностью.
Цитаты[править]
Атеизм не повод для извинений. Напротив, им нужно гордиться, высоко держать голову, потому что атеизм практически всегда свидетельствует о независимом, здравом рассудке, или даже о здоровом рассудке. Существует множество людей, сознающих в глубине души, что они — атеисты, но не решающихся признаться в этом своим семьям, а порой и самим себе. Отчасти это происходит потому, что само слово «атеист» упорно использовалось в качестве жуткого, пугающего ярлыка
Ветхозаветный бог, является, возможно, самым неприятным персонажем всей художественной литературы: гордящийся своей ревностью ревнивец; мелочный, несправедливый, злопамятный деспот; мстительный, кровожадный убийца-шовинист; нетерпимый к гомосексуалистам, женоненавистник, расист, убийца детей, народов, братьев, жестокий мегаломан, садомазохист, капризный, злобный обидчик
Большинство думающих людей согласятся, что нравственность, проявляемая при отсутствии полицейского контроля, как-то более нравственна, чем притворная, исчезающая с началом забастовки полицейских или как только выключены камеры наблюдения — будь это реальная камера в полицейском участке либо воображаемая на небесах
По-моему, в заявлениях и рассуждениях Августина воплощается нездоровая озабоченность ранних христианских богословов идеей греха. Имея возможность воспевать в своих рукописях и проповедях мерцающий звёздами небосклон, горы, зелёные леса, морские глубины и звенящие птичьим гомоном рассветы, они вспоминают о них лишь походя. Как правило, большую часть времени для христианского ума есть лишь одна забота: грех, грех, грех, грех, грех, грех, грех. И на такое убожество тратится целая жизнь!
Критика[править]
Интеллектуальные философы и теологи были озадачены тем, насколько профанской у Докинза вышла атеистическая пропаганда:
- Биолог Х. Аллен Орр был разочарован, написав, что Докинзу не удалось «по-настоящему увлечься религиозной мыслью». Он также утверждал, что аргумент «Абсолютный Боинг 747» страдает от ряда потенциальных недостатков. Рецензия Орра вызвала полемику с Дэниелом Деннетом и П. З. Майерсом. Деннет ответил, что книга была рассчитана на широкую аудиторию и поэтому не должна рассматриваться как произведение академической философии или теологии. Майерс утверждал, что критика Орром аргумента 747 была необоснованной, поскольку он не смог чётко определить, что такое «бог».
- Марксистский литературный критик Терри Иглтон ворчал: «Представьте себе, что кто-то рассуждает о биологии, зная о ней только то, что написано в «Книге британских птиц», и вы получите приблизительное представление о том, каково это — читать Ричарда Докинза о теологии».
- Философ Томас Нагель счёл этот подход слишком разрозненным, а философские аргументы — слабыми.
- Философ Энтони Флю назвал Докинза «светским фанатиком».
- Философ-религиовед Ричард Суинберн утверждал, что Докинз исказил его аргументы, но в одном случае признал свою ошибку.
В ответ на «Бог как иллюзия» была написана книга под названием «Атеизм как иллюзия» богослов Алистером Макгратом.
