Скафандр и бабочка
Скафандр и бабочка (фр. Le Scaphandre et le Papillon) — люто, бешено разрекламированный культурный феномен, в который входят книга и одноименный артхаусный фильм. Является одновременно и гимном силе человеческого духа, и пособием по выживанию для тех, кто уже не выжил. Повествует о том, как можно оставаться поэтом, философом и троллем, даже когда от тебя самого остался один работающий левый глаз. Предмет обожания ванильных тян, тонко чувствующих интеллигентов и всех, кто любит поплакать над высокой трагедией, не отрываясь от ведерка с попкорном.
Пациент скорее жив, чем мертв[править]
Жил-был во лягушатнике успешный успеховец по имени Жан-Доминик Боби. Главный редактор журнала мод Elle (да-да, того самого, где тян советуют, как правильно сочетать сумочку с цветом лица), прожигатель жизни, бабник и вообще человек, у которого всё было. В свои 43 года он имел всё, о чём может мечтать среднестатистический хомячок: деньги, славу, тёлочек и новый спорткар. И вот, 8 декабря 1995 года, когда Жан-До ехал на этом самом спорткаре с сыном, мироздание решило, что хватит, и выключило рубильник. Обширный инсульт.
Спустя двадцать дней комы наш герой очнулся в палате, чтобы с удивлением обнаружить, что его тело превратилось в бесполезный кусок мяса. Полный паралич. Состояние, которое суровые эскулапы именуют синдромом «запертого человека». Это когда твой мозг еще вполне себе торт, со всеми воспоминаниями, мыслями и ироничными замечаниями, а вот тело… тело больше не твоё. Оно — твой скафандр. Тяжелый, неповоротливый, глухой к приказам водолазный костюм, в котором ты медленно погружаешься на дно. Единственное, что осталось под контролем Жан-До — его левый глаз. И воображение. Та самая бабочка, которая продолжала порхать в черепной коробке.
Как наморгать бестселлер[править]
Казалось бы, на этом можно ставить точку. Жить как овощ, пуская слюну в подушку и ожидая, пока сердобольные медсестры перевернут на другой бок. Но Боби был не из таких. Вместо того, чтобы погрузиться в пучины отчаяния, он решил… написать книгу. IRL. Левым, сука, глазом.
Процесс был прост и адов одновременно. Ассистентка медленно зачитывала ему специальный алфавит, где буквы были расположены по частоте их использования во французском языке (E-S-A-R-I-N-T-U…). Когда звучала нужная буква, Жан-Доминик моргал. Один раз — «да». Слово за словом, фраза за фразой, он надиктовывал свои воспоминания, ощущения, фантазии и язвительные комментарии по поводу больничного быта.
Понадобилось около 200 000 морганий, чтобы родилась эта книга. Два месяца, по три часа изо дня в день. Твоя курсовая на этом фоне выглядит детским лепетом, анон.
Книга вышла 7 марта 1997 года. Она моментально стала бестселлером в 30 странах, критики исходили кипятком, а миллионы читателей рыдали над трагической и возвышенной историей. Сам Жан-Доминик Боби умер от пневмонии через два дня после публикации. Карма? Ирония судьбы? Или просто самый гениальный пиар-ход в истории литературы? Решайте сами.
Киноверсия для самых маленьких[править]
Естественно, такую историю Голливуд (а в данном случае его европейский филиал) пропустить не мог. В 2007 году режиссер Джулиан Шнабель снял одноименный фильм, который тут же отхватил приз за режиссуру в Каннах и кучу «Золотых глобусов».
Фильм представляет собой тот еще аттракцион. Первые минут двадцать зрителю предлагается влезть прямо в черепную коробку Жан-До и смотреть на мир его единственным глазом. Всё размыто, голоса доносятся как из-под воды, а одна из первых картин — суровый хирург, зашивающий твой второй, бесполезный глаз. Впечатлительным натурам рекомендуется запастись платочками.
Визуально фильм сделан виртуозно: тут тебе и субъективная камера, и флешбэки в гламурную жизнь, и фантазии о пирах с императрицей Евгенией и пляжах. Всё это, разумеется, подаётся под соусом высокой трагедии и несгибаемой силы духа, способной пробить даже самый толстый скафандр. Актер Матьё Амальрик, сыгравший Боби, большую часть фильма просто лежит, но умудряется изобразить всю гамму чувств одними интонациями внутреннего голоса.
В итоге получился эталонный фестивальный продукт: красиво, грустно, со смыслом и о высоком. Идеально, чтобы после просмотра почувствовать себя чуточку лучше и одухотвореннее на фоне чужого горя.
В сухом остатке[править]
Это отлично проданный бренд, идеальный продукт для культурного потребления. Он позволяет среднестатистическому обывателю прикоснуться к «настоящей трагедии», не выходя из зоны комфорта, и на полтора часа почувствовать себя глубокой, сопереживающей личностью.
— Алло, это Жан-Доминик Боби.
— Но вы же не можете говорить!
— Я знаю.
А мог бы ведь и азбукой Морзе наморгать. Но это было бы уже не так по-французски.
